Демон полуденный. Анатомия депрессии. Э. Соломон

 Замечательная автобиографическая книга-исследование Э.Соломона «Демон полуденный. Анатомия депрессии» описывает механизмы образования и тяжесть протекания депрессии.

Ведущим защитным механизмом у людей с депрессивным характером является интроекция, а следовательно, при формировании такого характера всегда имеет место ситуация потери – реальной или фантазийной, при этом может присутствовать либо чувство вины, либо зависимости. В любом случае решающую роль здесь играет динамика развития личности и психические травмы, которые определяют преобладающее формирование данной защиты. Параллельно идет идеализация потерянных объектов, при этом идеальные качества приписываются им, а негативные, или просто бессознательная агрессия и обида на эти объекты вбираются в собственное Я, вызывая чувства вины. Также вполне естественно, спутником этих защит становится обращение против себя.  Вот как по соотнесению с вышесказанным развивалась эта история:

«… У меня было довольно счастливое детство, с обоими родителями, которые одаривали меня любовью, и с младшим братом, которого они тоже любили и с которым мы вполне ладили». Надо отметить, что описание всего детства и отрочества было полностью благополучным. Первый «звонок» описывается так, и связан он был с первым отрывом от семьи:

«Помню один эпизод, мне тогда было шесть лет, и я находился в летнем лагере, - меня внезапно охватил беспричинный страх. … Вдруг я теряю способность двигаться. Я точно знаю, что со мной должно произойти что-то страшное, сейчас или потом, и что пока я жив, я не буду свободен, …. Я наткнулся на свою общую уязвимость, на то обстоятельство, что моим родителям не подвластен мир и все в нем происходящее и что мне это тоже никогда не будет подвластно. … Мне были особенно дороги родительские поцелуи на ночь, и я подстилал под голову салфетку, чтобы, если они скатятся с моего лица, успеть их собрать, и спрятать, и сохранить навечно».

Далее те же механизмы уже по-другому проявились в юношеском возрасте:

«С начала старших классов я стал ощущать в себе смутное чувство сексуальности, и это, надо сказать, было самой неразрешимой эмоциональной загадкой в моей жизни. … несколько лет прошло в неуверенности, была длинная череда связей с мужчинами и женщинами; это сильно осложнило отношения с матерью. Время от времени я впадал в состояние сильной тревоги без всякого конкретного повода – странной смеси тоски и страха».

Ситуация разлуки стала усугубляться в юношеском возрасте:

«Летом после окончания колледжа у меня случился небольшой нервный срыв, но тогда я понятия не имел, что это такое. Я путешествовал по Европе - это было лето, о каком я всегда мечтал, лето полной свободы, нечто вроде выпускного подарка от родителей. Я провел чудный месяц в Италии, потом отправился во Францию, затем навестил друга в Марокко …Было ощущение, что мне дано слишком много свободы, снято слишком много привычных ограничений, и я все время нервничал, как когда-то перед выходом на сцену в школьном спектакле. Я ... направился в Вену, где всегда хотел побывать. В Вене я не мог спать, ….и провел бессонную ночь в ужасе от того, что якобы совершил какую-то ошибку, сам не зная какую. Наутро я был в таком нервозном состоя­нии, что завтракать в столовой, полной чужих людей, не стал….. Когда я наконец встретился с друзьями, меня трясло. Мы пошли куда-то, и я выпил много больше, чем когда-либо пил, и на время почувствовал себя спокойно. Ночью я опять не сомкнул глаз - раскалывалась голова, болел живот, мучили неотвязные мысли,…. Следующий день прошел кое-как, а после третьей бессонной ночи я был так напуган, что всю ночь не мог встать, чтобы пойти в туалет. Я позвонил родителям. Мне надо домой, — сказал я. Я купил билет, упаковался и вернулся домой в тот же день. Родители встретили меня в аэропорту…... В их объятиях я впервые за много недель почувствовал себя в безопасности. От облегчения я даже всхлипывал».

Надо отметить, что в повествовании существует много описаний ремиссионных периодов, а также маниакальных состояний, но эту сторону я опускаю, так как маниакальные черты всегда свойственны депрессивным характерам, когда они заканчиваются, начинается суицидальное течение депрессии, как крайнее проявление обращения против себя, что, впрочем, и произойдет с героем.

Депрессивные эпизоды перешли в болезнь после уже реальной потери:

«А в августе 1989 года, когда мне было двадцать пять, у мамы обнаружили рак яичника и мой безупречный мир начал рушиться. Не заболей она, и моя жизнь сложилась бы совершенно иначе; если бы эта история была хоть чуть-чуть менее трагична, я, может быть, так и прожил бы жизнь с депрессивной тенденцией, но без явного срыва…. все было действительно ужасно. В 1991 году мама умерла. Ей было пятьдесят восемь. Меня охватила парализующая печаль. Но, несмотря на пролитые слезы и необъятную скорбь, несмотря на уход человека, на которого я всю жизнь полностью полагался, первый период после смерти матери я держался неплохо. Я пребывал в печали, я злился, но не был в безумии».
Далее автор проходил психоанализ у пожилой женщины, напоминавшей ему мать (опять же идентификация) и лечился антидепрессантами. Но через три года она не смогла больше вести прием по причине преклонного возраста. Здесь произошел окончательный слом. Скорбь перешла в меланхолию: «….когда она обрушила на меня эту новость, я не смог сдержаться, разрыдался и проплакал целый час. Обычно я плачу нечасто; так я не плакал с тех пор, как умерла мама. Я чувствовал себя бесконечно, смертельно одиноким, и покинутым, и обманутым, и преданным. ….Я пожаловался ей на утрату чувств, на бесчувствие, поразившее все мои отношения с людьми. Мне стала постылой любовь, работа, семья, друзья. Я стал меньше писать, а потом и вовсе забросил это занятие. …я не находил у себя никаких сильных эмоций, кроме странного, изводящего беспокойства. У меня всегда было неугомонное либидо, которое часто заводило меня в неприятности; теперь оно как бы испарилось».

Далее уже идет описание тяжелой болезни с соматическими проявлениями и с полной отключенностью от привычной жизни. Здесь еще интересно проследить за развитием крайнего обращения против себя – суицидальными мыслями и причудливыми суицидальными попытками: «Я чувствовал, что теряю контроль над собственной жизнью. - Если эта боль не уйдет, - сказал я другу, - я наложу на себя руки. Таких слов я не говорил раньше никогда». «Я пожил достаточно и теперь хотел придумать, как бы все это закончить с минимальными неудобствами для окружающих. Мне необходимо было предъявить людям нечто такое, чтобы все поняли мое отчаяние: взамен невидимого увечья мне нужно было найти реально воплощенное. … Мне было необходимо заболеть физически, и это бы все решило. Желание более зримого недуга, как я потом узнал, - общее место среди депрессивных пациентов, и они часто прибегают к членовредительству, чтобы привести физическое состояние в соответствие с психическим. Я знал, что мое самоубийство будет сокрушительно для моих родных и печально для друзей, но надеялся: все они поймут, что выбора у меня не было. Придумать, как получить рак, или рассеянный склероз, или другую смертельную болезнь, я не мог, но точно знал, как подцепить СПИД, и решил так и сделать».

Надо отметить, что несмотря на многочисленные попытки получить СПИД, герою волей судьбы не удалось это сделать. Кроме того, это книга – не только о болезни, но и о надежде.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение
Глава 1. Депрессия
Глава II. Срывы
Глава III. Лечение
Глава IV. Альтернативы
Глава V. Демография
Глава VI. Пристрастия
Глава VII. Самоубийство
Глава VIII. История
Глава IX. Бедность
ГлаваХ. Политика
Глава XI. Эволюция
Глава XII. Надежда
Примечания
От автора